– Эй, сержант, хочешь посмотреть, как дерутся настоящие мужчины?
– Ты когда в последний раз нюхал порох? – огрызнулся Шарп.
– Что здесь делает Овсяная Лепешка?
– Приехал преподать тебе урок.
– Урок? Чего? Как сковороду поворачивать?
– Там, откуда я приехал, этим занимаются те, что в юбках.
– Хватит, Шарп, – оборвал его Маккандлесс, сам с гордостью носивший килт и уверявший, что в условиях Индии эта одежда гораздо удобнее бриджей и всего прочего. – Нам еще нужно засвидетельствовать почтение генералу. – С этими словами полковник повернул к большим палаткам в центре лагеря.
Сержант не видел своего бывшего командира более двух лет и сильно сомневался, что генерал-майор Артур Уэлсли встретит его дружелюбнее, чем полковник Уэлсли. Сэр Артур всегда был человеком сдержанным, даже холодным, скупым на похвалы и страшным в выражении недовольства, и Шарп, всегда чувствовавший себя в его присутствии неловко, предпочел отстать от полковника, который, спешившись, направился к командующему.
Генерал стоял у коновязи и, судя по всему, пребывал не в лучшем расположении духа. Ординарец в синем с желтым мундире 19-го драгунского полка держал за уздечку статного белого жеребца, и Уэлсли, поглаживая коня, выговаривал что-то сбившимся в кучку адъютантам. Присутствие здесь же группы старших офицеров, полковников и майоров, позволяло предположить, что проходившее в палатке заседание военного совета было прервано сообщением о некоем недомогании скакуна. Животное явно страдало, о чем свидетельствовали сотрясавшая его дрожь, мечущийся взгляд и пузырящаяся на губах то ли пена, то ли слюна.
Уэлсли повернулся навстречу подошедшим Маккандлессу и Севаджи.
– Можете пустить кровь коню, полковник?
– Могу ткнуть ножом, если это поможет, – ответил шотландец.
– В том-то и дело, что не поможет, черт побери! – раздраженно бросил Уэлсли. – Я не хочу, чтобы его зарезали, хочу лишь, чтобы ему пустили кровь! Где коновал?
– Его ищут, сэр, – робко ответил один из адъютантов.
– Так найдите побыстрее и доставьте сюда! Успокойся, мальчик, успокойся! – Последние три слова, произнесенные совсем иным, мягким тоном, были адресованы заржавшему жеребцу. – У него жар, – пояснил Уэлсли. – Если не пустить кровь, он умрет.
Подбежавший кузнец робко протянул генералу ланцет и деревянный молоток.
– Что вы их мне суете! – взорвался генерал. – Я не мастер пускать лошадям кровь! – Он бросил взгляд на адъютантов, потом посмотрел на сгрудившихся у палатки офицеров. – Неужели никто не знает, как это делается?
В голосе Уэлсли проскользнули умоляющие нотки. Все эти люди годами жили рядом с лошадьми и уверяли, что любят их, однако никто из них понятия не имел, как пустить кровь четвероногому другу, – такого рода работу всегда доверяли кому-то из слуг. Наконец какой-то майор-шотландец выступил вперед, заявив, что дело простое и он, пожалуй, справится. Стащив мундир, офицер взял инструменты и подошел к дрожащему жеребцу. Приставив острие ланцета к шее животного, майор поднял молоток.
– Не так! – вырвалось у Шарпа. – Вы его убьете! – С десяток зрителей повернулись к нему. Майор с заметным облегчением опустил руку. – Вы неправильно поставили лезвие, сэр, – объяснил Шарп. – Его надо направить вдоль вены, сэр, а не поперек.
Став объектом всеобщего внимания и чувствуя на себе взгляд генерала, сержант смутился и даже покраснел, но отступать было поздно.
Уэлсли нахмурился.
– Можете пустить ему кровь?
– Ездить на них я не умею, сэр, но, как пустить кровь, знаю. Работал на постоялом дворе, – добавил Шарп, как будто такого объяснения было достаточно.
– Вам раньше приходилось это делать? – строго вопросил Уэлсли. Увидев знакомое лицо, он, похоже, нисколько не удивился – проблема с конем отодвинула на второй план все прочие беспокойства. – Опыт есть?
– Опыт есть, сэр, – уверенно ответил Шарп, что вполне соответствовало действительности. Другое дело, что пускать кровь приходилось деревенским лошадкам неопределенной породы, а здесь перед ним стоял чистокровный белый жеребец.
– Ну так приступайте, – сказал генерал. – Не стойте – делайте что-нибудь, черт возьми!
Шарп взял у майора инструменты. Ланцет походил на непривычного вида перочинный нож с десятком лезвий в медном корпусе. Два из них имели форму крюка, остальные напоминали плоские ложки. Шарп остановил выбор на "ложке" среднего размера, провел пальцем по острию, убрал остальные и подступил к лошади.
– Держи покрепче, – предупредил он драгуна-ординарца.
– Имей в виду, сержант, малыш у нас с норовом, – негромко, чтобы не навлечь на свою голову упреков генерала, сказал солдат.
– Тогда держи очень крепко. – Шарп провел ладонью по шее жеребца, нащупывая яремную вену.
– Сколько вы собираетесь выпустить крови? – нетерпеливо спросил Уэлсли.
– Столько, сколько потребуется, сэр, – ответил сержант. Вообще-то, он и сам не знал, сколько надо выпустить крови. Главное – чтобы подействовало. Жеребец нервничал и вырывался. Шарп посмотрел на генерала. – Успокойте его, сэр. Погладьте. Дайте ему понять, что еще не конец света.
Уэлсли отстранил ординарца.
– Все в порядке, Диомед, – прошептал он, наклоняясь к уху лошади. – Все будет хорошо. Мы тебе поможем. Ну же, сержант.
Шарп нащупал наконец вену, приставил к ней острие ланцета и поднял деревянную колотушку – пробить толстую конскую шкуру не так-то легко, а сделать это требовалось с одного удара.