Приключения Ричарда Шарпа. Том 1 - Страница 530

530

Стрелок Купер посмотрел на оставшиеся ящики:

– А что делать с этими, сэр?

– Сжечь.

– Силы ада! – Купер расхохотался и показал на валяющихся по всему двору пьяниц: – Вы же их поджарите!

– Это все равно сделают французы. – Глубокий шрам на левой щеке лейтенанта придавал ему свирепый вид. – Ты что, хочешь, чтобы французы перебили нас нашим же порохом?

Куперу было все равно, что сделают французы. Сейчас его больше волновала уснувшая в углу двора пьяная девчонка.

– Жаль ее убивать, сэр. Посмотрите, какая лапочка.

– Оставь ее французам.

Купер наклонился и расстегнул платье, чтобы увидеть груди. Девушка поежилась от холодного воздуха, но не проснулась. В залитом вином платье и с перепачканными блевотой волосами она все равно была хороша. В пятнадцать или шестнадцать лет она вышла замуж за солдата и поехала за ним на войну. Теперь ее оставляли французам.

– Просыпайся! – крикнул Купер.

– Брось ее, – проворчал лейтенант, но не удержался и подошел поближе. – Сука бестолковая, – проворчал он мрачно.

Во дворе показался майор.

– Интендант!

– Слушаю, сэр! – резко обернулся лейтенант.

У майора было злое лицо с маленькими жесткими усиками.

– Когда закончите раздевать женщин, окажите любезность, присоединитесь к нам.

– Я бы хотел вначале сжечь эти ящики, сэр.

– Пропади они пропадом, ваши ящики! Поторапливайтесь!

– Слушаюсь, сэр!

– Если, конечно, не собираетесь остаться. Не думаю, что армия много без вас потеряет.

Лейтенант не ответил. Шесть месяцев назад, когда его перевели служить в батальон, ни один офицер не позволил бы себе говорить в таком тоне в присутствии солдат. Поражение испортило характеры и обострило скрытые противоречия. Люди, которые в нормальной обстановке обращались друг с другом с показным уважением, а иногда и с натянутой сердечностью, теперь грызлись как бешеные псы.

Майор Уоррен Даннет ненавидел своего интенданта слепой, всепоглощающей ненавистью, и самым оскорбительным для майора было то, что лейтенант на нее не реагировал. Вызывающий и независимый вид новоиспеченного офицера окончательно добивал Даннета.

– За кого, интересно, он себя принимает? – накинулся майор на капитана Мюррея. – С чего он взял, что его будет ждать вся армия, будь она проклята?

– Он выполняет свои обязанности, не так ли? – Джон Мюррей был мягким и справедливым человеком.

– Ни черта он не выполняет. Разглядывает сиськи какой-то шлюхи, – сплюнул Даннет. – Я всегда был против присутствия этого идиота в батальоне! Полковник принял его на службу из уважения к Вилли Лоуфорду. До чего, будь оно все проклято, докатилась армия? Ну какой офицер может получиться из сержанта? И еще смел податься в стрелки!..

Мюррей подозревал, что Даннет просто завидует новому лейтенанту. В британской армии мало кому удавалось дослужиться от рядового до офицера. Интенданту это удалось. Он побегал с ружьем в красном солдатском мундире, потом стал сержантом, после чего, в награду за проявленную на поле боя самоубийственную храбрость, его произвели в офицеры. Прочие офицеры знали о прошлом лейтенанта и боялись, что его боевой опыт лишний раз подчеркнет их собственную некомпетентность. Тревожились они напрасно, ибо полковник с первого дня назначил лейтенанта на интендантскую должность, понимая, что человек, послуживший и солдатом и сержантом, до тонкости разбирается в махинациях вещевой службы.

Оставив французам и пьяных, и патроны, интендант вышел со двора таверны. На улице под холодным дождем ожидали триста стрелков. Замотанные в раздобытое на марше тряпье солдаты и офицеры походили на чудовищную армию нищих. У многих подошвы сапог держались на веревках. Грязные шарфы укрывали небритые лица. Красные опустошенные глаза, впалые щеки, побелевшие от мороза брови... Бедняги, потерявшие кивера, нахлобучили на головы обвисшие крестьянские шляпы. Между тем потрепанное подразделение оставалось элитой армии, это были королевские стрелки. На каждом штуцере стоял промасленный замок с острым кремнем.

Командир полубатальона майор Даннет вел своих людей на запад. Шла первая неделя января. Начиная с Рождества англичане откатывались на запад, подальше от размолотивших испанскую армию французов. Каждый день марша был настоящей пыткой холодом, голодом и болью. В некоторых батальонах дисциплина упала полностью. Их путь был отмечен валяющимися на обочине трупами. Среди погибших были и женщины, последовавшие в Испанию за своими мужьями. Попадались и дети. Выжившие настолько свыклись с кошмарами войны, что могли спокойно наступить на обледенелый труп ребенка.

И тем не менее среди сломленной ледяными ветрами армии оставались подразделения, готовые развернуться и дать бой французам – гвардейцы и легкие пехотинцы, элита армии сэра Джона Мура, дошедшие до середины Испании, чтобы перерезать коммуникации Наполеона. Они пришли уверенные в победе, но император обрушил на них удар сокрушающей мощи. Немногочисленная британская армия обратилась в бегство к спасительным кораблям.

Триста стрелков Даннета чувствовали себя потерянными среди ледяной пустыни. Где-то впереди находилась основная часть отступающей армии, сзади нагоняли французы. Мир пехотинца состоял из ранца бредущего впереди бедолаги, слякоти, усталости и боли в скрученном голодом животе.

Выйдя из деревни, солдаты через час подошли к каменному мосту через ручей. Там их ожидали британские кавалеристы с сообщением, что артиллерия увязла на склоне в двух милях впереди. Офицеры просили батальон Даннета подождать у моста, пока артиллеристы не втащат орудия на перевал. Потом они обещали спуститься за ними.

530